В.Д. Головатенко. Короткие рассказы.

Стреляный

Поздней осенью, когда того и гляди повалит снег, отправился Ефрем на разведку старой дедовской закопушки. Ждал его, ждал. Пропал. К полуночи звонок. Открываю дверь, смотрю, а у Ефрема глаза – два блюдечка и дышит ртом. Говорю: что случилось? И не спрашивай, слышу в ответ. Шел, шел, да не по дороге, хотелось побыстрее, прямиком через лес. И наткнулся на глубокий ров, заросший травой. Поднимаю глаза, а на той стороне спираль Бpунo. Вытащил монокуляр и стал смотреть: вижу часовой стоит и пальцем манит и говорит: иди сюда. Сообразил. Как идти, если передо мной двухметровый ров и в глубь и в ширь, - уходящий влево и вправо в бесконечность. Говорю: не могу – ров. Слышу в ответ: Стой! Вызываю караул! Повернулся к кнопке, а я в ров и бегом. Над головою – длинная автоматная очередь.
Говорю приятелю: часовой мог «прошить» тебя. А он в ответ: разбирались бы «что и как» неделю, а мне завтра – на работу. Спрашиваю, что дальше было. Отвечает: добежал до поворота рва да в лес, да бегом. Наверняка у них собаки были, но я где по ручью, где по болоту выскочил на станцию, а тут: у...у...у – электричка, я на нее и «будь здоров».
Посмотрели карту: километров двадцать по прямой будет, да все бегом, да без дорог и троп. Чем не кросс. Спрашиваю: ну зачем смотрел через прибор? Говорит: интересно было. Да что, в армии служил ведь. А ничего, спасся.
Ты – то, да! А часовой остался без отпуска. Отвечает: тут брат не зевай: хватай и убегай.
Ночью просыпаюсь от бормотания, всхлипывания и причмокивания. Ну думаю напала, после пережитого, на него лихоманка. Подхожу к кровати, - бужу. Еле добудился. Спрашиваю: что с тобой? Отвечает: приснилось, что добыл изумруд с кулак величиной, чистый как вода, прозрачный, ни одного изъяна, а ты разбудил. Один раз повезло, так и то не дали досмотреть.
…Как то пришел он в гости и спрашивает: картошка есть? Отчего же. Это добро тогда стоило 12коп. за 1 кг. Жарим ее. Он вскрывает пакет со свежемороженым ананасом, да на сковородку. Говорю: сдурел что ли? И слышу в ответ: его дед был шеф-поваром, да не где-нибудь, а в «Ермаке»,- дореволюционном. Это его рецепт. Съели. Картошка с ананасом - что за деликатес!
А за столом - разговоры, воспоминания. А когда это случалось с тобой, то и кристалл кажется был кило на пять, и малахита пластинка, - что с ладошку. И веришь в чудо.

Дважды испугать – перепугать

Смотрю на кристалл кварца со светло коричневой головкой, и вспоминается рассказ его добытчика. Забрался Ефрем под Джезказган и дальше, дальше топал на Запад. Остановился. Осмотрелся. Нашел геологический разрез. Врезался в борт и стал выбирать породу, идя по проводнику корешку. Вечерело. Потянуло холодком. Пора и за костер приниматься. Боялыча много – заросли, но он коварен, его просто так не взять, зазеваешься и без подметки останешься. Собрал траву, отмершие корешки, веточки сухняка, полез за спичками в карман, а глаза на верх: Батюшки! – на пол-неба пожар от земли и валится на меня. Опрокинулся и … сообразил. Тьфу – ты, запустили очередную. Ну хоть предупредили бы. Предупредили ведь: Проезд, проход, пролаз – запрещены! Но что может остановить кварцовщика?
Разложил костер, подвесил котелок с водой, но от пережитого разболелся живот. Отошел в сторонку. Уже стемнело. Посидел. Поднялся. Застегиваю ремень. Ярко вспыхивает костер, поворачиваюсь спиной к нему: а, а, а, … Спаси и Пронеси. На меня надвигается ОГРОМНЫЙ ЧЕЛОВЕЧИЩЕ! ВЕЛИКАН! Кричу у, у, у, … Судорожно поднимаю руку, - и ЧУДОВИЩЕ поднимает. В припадке дергаю другой – и оно тоже. Ору: а, а, а, … Дошло! Господи, да это же моя тень от костра пала на севший плотно туман. Когда он успел опуститься и не заметил. Отлегло от сердца. Зубы стучали о кружку, когда стал пить воду. Надо же: в один день, в один час, да на одну голову. И не придумать такое. Это вам не дважды два – стеариновая свечка.



 

                                                     Сорока-гурман

- Поехали в Горбуново, - предложил мне Ефрем.
- А когда?
Оказалось, к сожалению, на это время уже была запалнирована работа и мне пришлось отказаться. Укатил он с приятелем на электричке до Нижнего Тагила, а там до места «рукой подать». Месторождение на празем выработанно полностью, но в отвалах вокруг карьера еще можно встретить образцы, и недурные, кварца с асбестом, а некоторые столь хороши, что сами просились в обработку на кабашон.
На обед расположились на поляне недалеко от карьера. Развернули «тормозки», и сорока тут как тут. Прилетела и, повернув голову, устремила на снедь свой черный глаз.
Ладно, ладно, - достанется и тебе, только не сразу. Успокойся и не трещи. Так что у нас: хлеб, соль, колбаса, зелень, картошка в мундире, яйца не потекли, значит «вкрутую». «А это что?», - спрашивает Ефрем у приятеля.
- Консерва с минтаем, - отвечает тот.
- Это ты, брат, зря купил: в лесу после работы, когда горло пересохло, сухое содеримое банки в горле застрянет. Ну да ладно, - не хватит первых – вскроем и ее.
Так оно и вышло. Вскрыли консервку, а минтай оказался просто несъедобным.
- Как его китайцы едят, - удивляется приятель.
- Держи карман шире – они его на удобрение употребляют.
- Ну что, пожертвуем белобокой приятельнице его, - и отнес вскрытую банку под елку. Сорока оглядела презент перелетела на березу, с нее на землю, осмотрелась нет ли подвоха – эти двуногие у... хитрицы, и, подскочив к банке, клювом выхватился кусочек. Что было после этого. Словами не описать – с сорочьего языка словаря еще нет. Как она кричала, трещала! Ну, в общем, - гады вы и отравители, мошенники, креста на вас нету! Надо же - угостили! Перелетела на дерево напротив Ефрема и прямо ему в лицо так заверещала, что невольно пальцы потянулись к ушам. Сколько он не объяснял ей, что они ну ни при чем, что им самим эту гадость продают. Но все без толку. А уходя, из лесу сорока провожала, точнее – выгоняла их криками. Верно переполошила и все лесное население.
Так то получилось: и кошатика толком не добыли и пернатого в супостаты ненароком нажили.

В.Д. Головатенко 03.06.2009 г.

 

Озеро Балбанты.

- Заскочил на минутку,- скороговоркой произнес Фетис.
- Едем на Балбанты.
- А где это озеро?
- На приполярном Урале
- Господи, Игорёха, да на дворе скоро октябрь. Там снега поди по колено.
- Удивительно, но факт. Долина между гор. Микроклимат. У нас и белых Мух можно ждать со дня на день, а там чудеса- золотая осень! Звенящая тишина и покой перед долгой зимой.
Стали рассматривать карту. Как же вы туда доберетесь?
- До Ивделя на своих машинах, дальше – пешком. По реке на резиновых катамаранах, потом по речушке, среди леса и мы на озере.
Прошел месяц. И вот новая встреча. Распрашиваю: как и что. В ответ – низка лещей. Смотрим вщик.
Изба посреди тайги. Постороили охотники и рыбаки из Санкт-Петербурга. Да «ни а бы как», а по хозяйски. Надо же! Слышу в ответ: они приезжают каждый год, коллектив крепкий, в руках мастерство, на плечах головы. Все сделано на совесть, и как обычно: спички, соль, сухари, поленья дров, посуда - случайному гостю в помощь. Вечером приходит манси увидел под лесом дымок от нашего костра. Весь вечер разговоры, распросы. Он рад живому человеку, сам смотрит за оленями, а мы приятному собеседнику. Дальше . Вот плывут на двух катамаранах и – ба! Один, испугавшись грохота надвигающейся стремнины выпригивает на торчащий посреди воды, сглаженный весенним ледоходом, выступ скалы ЗхЗ, причаливаем. Возвращаемся. Держим совет: как снять с середины ревущего потока орущего горемыку? Надо же, не выдержал, сбежал с коробля, да угодил в полымя. Связываем веревки. Поднимаемся выше по течению, бросаем спасательную снасть в воду и после нескольких попыток - конец в руках бедолаги.Он набрасывает петлю подмышки, ухватывается двумя руками за веревку, а мы всей оравой бегом выдираем его вверх по реке из стемнины. Искупанного в ледяной воде и дрожащего от холода или от страха, отогреваем, влив в его горло пол бутылки водки. Пронесло. Хохочем, падаем на землю, катаемся от радости. Орем. Спасли!...
Среди кустарников и изогнутых северными ветрами валунов, тащим по ручью катамараны. Останавливаемся перед Родовым деревом и тоже жертвуем Духу ленту брезента, нож и банку консервов. Ручей то сжимается до полуметра, то разливается на все шесть. Вот, наконец, просвет и конец пути. Озеро. Кто-то выхватывает снасть и забрасывает в воду, поплавок тонет, а подсеченный лещ, сверкнув на солнце чешуей, шлепается на берег. Крик: «Братцы, да рыба клюет без наживки!». Добираемся до домика на берегу.Открываем дверь. Входим. На столе свежий кусок огурца - неоконченный обед. На скамье ружье, патроны. В углу бочки с сухарями. Рыболовные снасти. Видимо накануне, вертолет забрал рыбацкую артель. Спрашиваю: «Оружие что же оставили?» И слышу ответ: «Туда так запросто не добраться. У нас ведь команда, снаряжение, компаса, а местные манси если что и возьмут по нужде, то вдесятеро больше оставят взамен. Здесь, в тайге, все зависит друг от друга и без помощи никого не оставят, - это не город, где все спешат «не зная куда» и не смотрят друг другу в глаза...
Навес скалы: под ними два чемодана. Разложенная на камнях женская одежда: платья «до земли», сапоги «выше колен», блузки, юбки.
- Что это?
- Отец с сыном – геологи наткнулись на эти вещи случайно. Видимо, люди уходили во время гражданской и случилась с кем-то трагедия. Документов никаких, бумаг тоже. Среди вещей, был только один предмет – укороченная опасная бритва. Может пала лошадь, а без помощи животного вещи обуза, не унести.
Сцены рыбалки и купания смельчаков. Как возвращались обратно? Вышли на реку и по «окружной» добрались к машинам. Некоторые речки забиты топляком, скопившегося не за одно столетие, а может и тысячелетие – ведь забито главное русло. Вот и находка для древохронологов. Да кто станет финансировать затратную и трудную работу? Много неизведанного на просторах нашей Отчизны, надо только осмысленно оценить Новое и не загубить его бездумно. Оставленные вещи под навесом украсили бы любой краеведческий музей – не новоделами, а «запахом» ушедшей эпохи.



В.Д. Головатенко 14.06.2009

 

Федот, да не тот

Торопясь на рынок остановился у перекрестка на «красный свет». Слева с фырканьем причалили два суперцикла с прибамбасами. Томительно тянутся минуты. Опаздываю. Шлемоносцы гоняют на холостом с треском моторы закованных в сталь лошадей. И вдруг между ними паркуется велосипедист и вскинув руки провозглашает: «Привет! Братья!». Мотоциклисты нахохлившись отворачиваются в стороны от него. Врубается «зеленый» и первым уносится вперед велосипедист, а «братья» с «ревом» разъезжаются в разные стороны улицы...
Хожу по рынку и посматриваю выставленные на продажу камни. Карандаш пытается «навязать» прекрасно отполированный халцедон. Еле отбиваюсь: «Колян, да меня интересует откуда это чудо; покупать – не покупаю, а рынок для меня - что картинная галерея». Иду дальше. Вот Профессор торгует наборами камней, вложеных в коробки из под шоколадных конфет: одни подобраны в последовательности шкалы Мооса, последний минерал, естесственно, отсутствует, другие наборы ошеломляют количеством образцов. Цены умопомрачительны, но и булку хлеба за 15 руб. уже не купишь.
Родители водят своих чадо. Каждый с радостью и надеждой видит в своих детях устремленность к познанию. Главное не опоздать и исподволь развить в ребенке тягу к прекрасному. И что будет стоить тысяча рублей по сравнению с реализованной мечтой в будущем? Настойчивые дойдут до сути вещей, остальные, по воле волн унесены будут «куда проще», как в том анекдоте: вперед – не можем, назад нельзя, остается «толкать в бок». Да, жизнь не только «малиновые трели».
Привел сына к приехавшему из Азии Ефрему. Прошу показать членистоногое совершенство. Ефрем, как фокусник достает поллитровую банку, обернутую темным ситцем и восклицает: Оп-Ля! По дну банки, подняв хвост с шипом устремился к нам Скорпион. Живой! Да на Урале!
- А кормить чем? А пить из чего будет? А гулять где ему? А где его норка?
Ефрем опускает привезенные с Бектау-Ата мелкие морионы и дымчаки с цитриновой, отливающей золотом, головкой в банку.
- А трава где? – спрашивает сын.
Ему и траву надо, для постели.
- А Ананси он не обидет?
Потом, спустя годы, я привозил не раз этих животных из отряда паукообразных. Насмотревшись, относили в Зоопарк, где их с восторгом и радостью брали на содержание. И там мы узнали, что один, из переданных нами скорпионов, прожил у них целых четыре года, а может и больше, метрик у них ведь нет. А сколько они могут прожить – вообще не известно.

В. Д. Головатенко 08.06.2009 г.