Автор сказов в своей трудовой деятельности промышлял журналистской работой, описываю дела героев революции и издал в год чекана «лечебных монет» книгу об одном деятеле, флюгер, которого развернулся от политического ветра в сторону от народа. Этому автору тогда было под шестьдесят.
Что делать? И стал он писать всем нам известные Сказы.
Но вот и мы выросли, стали подростками, до сказок ли нам? Мамин-Сибиряк не успел охватить в романах всех искателей-предпринимателей, хитов-промысловиков: жить на что-то и им надо было. Нам же, подросткам, услужливо подсовывала интеллигенция заморских Куперов, Лондонов, Ридов, Стивенсонов. Но Наш, а не Их лад, Уральский-Российский дошёл через дерби тайги, зимы полярной ночи, по бездорожью – звериными тропами до Камчаток и Алясок, осваивая и изучая новое, встречаясь неожиданно с необыкновенным. Кто о них, Великих Первопроходцах, написал так увлекательно? Ах, как восхитительно звучал «Веселый Роджерс», - да ведь это не про романтиков, а о бандитах, убийцах и морских грабителях, называемых стыдливо – пиратами. Потом, выросшие, мы встретились с Солоухиным и Астафьевым, а до них были Арсеньев и Шишков. Кто увлекался путешествиями и природой, тому «шли в руку» Тургенев и Пришвин. Но вот мы, выросшие, спрашивали: «Кто осваивал «Каменный пояс»? И стало «по крупицам» собираться история освоения Урала, разработка его минеральных богатств, в том числе и в редких описаниях о Природе от проезжающих через наш край людей. Например, народник Пантелеев написал: «Вдоль дорог на деревьях сидели тетерева», - и с удивлением заметил, что не перевелась эта живность. А горемыка японец, попавший в Россию из-за урагана на Дальнем Востоке, Кацурагава Хосю писал, что в Екатеринбурге на 1792 год вместо сахара употребляют мёд (некоторые держат до 800 ульев) и самая вкусная чёрная икра из стерляди – екатеринбургская (кстати, где эта стерлядь). А самый дорогой мурамура (мрамор) - с красными крапинками (ребята, это с какого месторождения?). Очень ценится и мурамура с зелеными пятнами. Город процветает. Через Екатеринбург проходит граница между вороном сибирским и европейским. Русские ...не любят праздности и безделья... отважны, решительны и ни перед чем не останавливаются.
Заинтересовавшись Брусницыным, а познакомился с его деятельностью по геологическим книгам, стал расспрашивать, - где он похоронен. А.А. Локерман написал на Ивановском кладбище, а на могиле старший сын установил гранитный памятник из шарташской каменоломни, что в 500 метрах от берега озера. Пошел на погост, а там можно ноги сломать: крапива выше человеческого роста ( у меня под 185), ни аллей, ни тропинок – «ни пройти, ни прошмыгнуть». Обратился у служителям собора, но они не по этому ведомству. Стал раздумывать к кому бы обратиться: Липатников погиб, краеведы представляются учеными. А мы люди простые, у нас, любителей камня, - кто нашел выход камня – тот и Специалист. Ученый – ученым, но и «нюх» ему надо иметь, а то не дай Бог еще услышишь в свой адрес: «Сам дурак». И надумал я пойти в музей фотографии, что в доме Метенкова. И там сказали: «Слева от Собора, недалеко, на постаменте, была колонна, а на ней ангел с крестом»
.Обошли с Вотинцевым все «слева» и на Пасху и на Родительский день, расспрашивали ухаживающих за могилами своих предков. Впустую. Узнали где были похоронены летчики-истребители – был на каждой могиле деревянный пропеллер. Все сгинуло и могильные холмики размыло дождями. Вот-те память у горожан, а ведь из любого из городов области призвано в армию было больше, чем из Екатеринбурга: что-то в нашем городе с совестью не ладно.
Познакомились с рабочим, высекавшим надпись на надгробии, Юрием Скачковым. Пообещал он поразузнать у директора кладбища. Осенью 2008 года, уже по ночам сыпал первый снежок, позвонил он мне на работу и сорентировал, увидев группу людей у чьей то могилы. И тут до меня дошло, что «слева», это четыре стороны света (кстати, нечто подобное и в языке кочевника): православные соборы ориентированы с Запада на Восток. Ну и я, как крещеный глубокой осенью в сорок первом, в оккупированном Донбассе, искал «слева» в северной части кладбища. Но оказалось (какая та «подвижка» произошла в моем мозгу), что «слева» это от восточной стены собора и аллеи, пересекающей погост практически с севера на юг. Надо же, каким я оказался бестолковым, забыв, что не все у нас православные, да и среди них немало людей не связывают сторону света с местностью. Позвонил Виктору Вотинцеву и попросил проверить. Через полтора часа звонок – точно, найдено захоронение: слабо просматривается надпись «Брусницын» на надгробии из шабровского мрамора, а наверху звено коллоны из белого мрамора, и на ней канелюры. Только вот надгробие развернуто на девяносто градусов. Съездил сам, убедился, что все так и есть на самом деле, а вот основание надгробия никто не потревожил. Зная, что в Шарташе «Храм Господень» сориентирован «Север-Юг», а там живут старообрядцы, посчитал естественным, что надпись сделана на северной стороне (да и Соборы в древнем Херсонесе имели такую же ориентировку, как и более поздний Шарташский Собор).
Сговорился с К.В. Грюнбергом – знатным и талантливым скульптором по поводу восстановления памятника до прежнего вида. Приехали в следующее воскресенье: я зачерпнул ладошкой, а она у меня как совковая лопата, среди травы ночной снежок пополам с листьями, и растер его по надписи. Каково же было мое удивление – оказалось это могила младшего сын и хоронил его сам отец:
Иван Львович
Брусницын
Скон: 1855 год. мая 25 дня
На 27мъ отъ рожденiя
(да и надгробие не из шарташского гранита, а из шабровского мрамора. Впрочем, цвет у обоих материалов – серый. Честно говоря, автор этой заметки не совсем уверен, что именно «шабровский мрамор», коллона точно не из материала из Шабров).
Грюнберг успокоил – ведь прошло полтора века, хорошо, что и это нашли: буду работать. Разъехались. В троллейбусе осенило, ведь и на южной стороне должна быть надпись, - в старину выбивали одну из фраз из Священного писания. Звоню Вотинцеву: «Витёк, так и так, тебе ближе, - «сгоняй» на Ивановское, посмотри – есть ли надпись на южной стороне постамента». Сообщает, точно есть:
Лев Иванович
Брусницын
Скон: 1857 году января 15 дн.
На 75мъ году отъ рождения
Зимою с Грюнбергом едим к В.А. Лобанову в Березовск – родину Брусницына – депутату и предпринимателю по поводу скульптруных работ. Разговоров и задумок много – да денег мало. К.В.Г. советует создать Фонд, расписав порядок «ходов-выходов». Будет фонд – найдутся и люди с открытой душой и отзывчивым сердцем, а главное - с чистыми руками, поди и Екатеринбург не сразу построили.
Потом, по весне, между Пасхой и Родительским днем, 23 апреля, пошли Обществом на могилу и вырвав бурьян, лопатами поправили захоронение. Купили две свечи и поставив на холмик, зажгли их в память отцу и сыну Брусницыным: одно надгробие - один могильный холмик - в память усопшим, в назидание живущим. К надгробию прикрепили транспорант:
Гражданин Города
Брусницын Лев Иванович
Старанием и талантом открыл
Рассыпное золото России.
Труды его привели
К Царскому Указу
Об учреждении Горного Губернаторства
В Екатеринбурге
Потом придет август и откликнется Берёзовик на день Щахтера: были букеты цветов, были речи и воспоминания, ведь для них он родной человек и Земляк.
А нам хотелось бы, чтобы две центральные улицы в Березовске, пересекаясь, носили бы имена Маркова и Брусницына. Много героев было и будет потом, но не будь первых, не было бы и Березовска.
27.08.2009 г.
В.Д. Головатенко